Фридрих Вильгельм Гербер
25.06.1932 — 21.10.2014
Дорогие братья и сестры, впервые в жизни мне приходится писать некролог. И я постараюсь, чтобы слово «смерть» в нем почти не звучало. Ведь человек, о котором я расскажу, заставил меня и многих других поверить в то, что смерти нет.
В последний год мы почти не общались. Я позвонил ему в конце лета, чтобы удостовериться, что он оправился после смерти жены, которая случилась в феврале 2014-го. На стандартный, казалось бы, вопрос о том, как идут дела, он дрогнувшим голосом поблагодарил за то, что интересуюсь и начал рассказывать, как дети и внуки помогают ему пережить смерть Хельги. Такая реакция еще раз подтвердила мое предположение , что долго без своей жены он уже не проживет. Ведь так бывает нередко в парах, проживших всю жизнь в любви и понимании: за смертью одного супруга в скором времени следует смерть второго. В конце концов в этом нет ничего страшного, как бы это ни было горько для близких. Такой жизненный финал часто происходил в счастливом конце русских народных сказках: жили они долго и счастливо и померли в один день ...
В сентябре я написал ему письмо с просьбой прислать пару фотографий о пасторских поездках в Сибирь для статьи в Moskauer Deutsche Zeitung и не получил ответа. Возможно дети забрали его к себе и его адрес электронной почты уже не работает, подумал я. Но когда мое рождественское поздравление осталось без ответа, я понял, что его больше нет. После новогодних праздников я собирался разыскать его детей через общину, но дети вышли на меня сами в начале января, Они сообщили, что пастор ушел в мир иной и рассказали о том, как проходил последний год его жизни.
После прочтения письма я вспомнил о том, как нас свел Бог. Это случилось в 1996 году. Жительница Иркутска, российская немка лютеранка Валентина Тян (Дайнис), решила крестить своих детей, но не захотела обращать их в православие. Она пришла в местный католический собор и спросила у настоятеля отца Игнация о том, как выйти на управление лютеранской церкви. Тот передал ее просьбу своему руководству и причудливыми путями она дошла до Епископа ЕЛЦ Сибири Фолькера Зайлера. Тот и попросил находящегося на пенсии 64-летнего пастора EKD Фридриха Вильгельма Гербера поехать в Иркутск , чтобы разыскать там местных лютеран и помочь им в отправлении религиозных обрядов. Тогдашний пробст Рудольф Блюмке привез его на поезде из Красноярска, передал мне и попросил стать переводчиком пастора, который не говорил по-русски ни слова.
Уже через пару недель в Иркутске состоялось первое за прошедшие после революци 80 лет лютеранское богослужение. Оно проходило в часовне католического костела, ведь местная лютеранская кирха была закрыта в 1919 году и позже разрушена. На той службе были крещены дочь и сын Валентины и еще несколько человек. На следующие богослужения стали приходить все новые люди. Среди них были и те, кто позднее организовали лютеранскую общину в Иркутске. Многие в общину не вступили, а уже больше 20 лет продолжают встречаться, отмечать вместе Рождество и дружить семьями.
За 4 лета мы немало проехали по Иркутской области и Алтайскому краю. Часто, в самых отдалённых уголках, среди тайги мы находили остатки братских общин, которые еще не уехали в Германию. Братья по вере встречали пастора с восторгом и нередко со слезами на глазах. Некоторые из них видели человека в таларе в глубоком детстве, а их потомки и вовсе первый раз. Пастор Гербер крестил детей, причащал умирающих, знакомился с местными жителями, с историей и культурой Сибири, выступал с лекциями перед студентами. Я помогал ему как мог, налаживал нужные контакты, организовывал его выступления в СМИ, решая визовые и бытовые вопросы.
Я получил уникальную возможность наблюдать за работой священника день и ночь. Однажды я задал Герберу вопрос, сколько же людей за свою жизнь он проводил в последний путь. На это он ответил: если я выйду на кладбище и запою, то в ответ раздастся хор из голосов мертвых.
Его чувство юмора вызывало во мне особое удивление. Позднее я понял, насколько важно священнику иметь его. Ведь они постоянно имеют дело с разными людьми, часто находящимися на грани жизни и смерти. Он говорил , что от современного священника ожидают, что он и социальный работник, и психолог и шоумен. Гербер сетовал на то, что нынешние пасторы подходят к работе очень формально: вывешивают часы работы своего офиса и по окончании рабочего дня не отвечают на звонки, включив автоответчик. Он говорил, что за более чем 20 лет своей пасторской деятельности в Аргентине был доступен для прихожан круглые сутки. Нередко его будили среди ночи крестьяне отдаленных деревень, приехавшие за ним на подводе и просили поехать с ними, чтобы или причастить умерающего или совершить погребение. И он никогда не отказывался. Хельга всегда держала на готове для таких случаев маленький чемодан с туфлями, таларом, чашей для причастия и необходимыми вещами. Проводив его, она возвращалась к трем маленьким детям, а он трясся на телеге десятки и сотни километров по темноте, чтобы приехать туда, где в нем очень нуждались. Фридрих был очень непритязателен. Когда в одной из сибирских деревень он спросил, как пройти в туалет, хозяйка дома, в котором мы остановились сказала, что в туалет они ходят в лес. Приехавший с цивилизованного Запад немец нисколько не смутился. Он по секрету признался мне, что подобный бытовой аскетизм встречал в семьях российских старообрядцев в Аргентине. Я многому научился от него, и эти знания и советы очень помогли мне в жизни.
Во время третьей поездки, на Алтае у него обнаружили проблемы с сердцем Благодаря Светлане Фрибус, которая руководила барнаульской общиной и ее мужу Станиславу очень быстро он прошел все необходимые обследования у врачей и срочно улетел в Германию. Все были уверены, что мы больше никогда не увидим его в Сибири. Однако через год после операции на сердечном клапане он прислал мне сообщение, что едет опять в Сибирь, в этот раз в сопровождении медсестры. Не трудно догадаться, что этой медсестрой была Хельга. Она постоянно следила за ним и даже во время богослужений всегда находилась недалеко от алтаря. Несколько раз она проводила лекции о женском служении. Собственно врачи не отпустили бы его в такой дальний путь, но разрешили, узнав что у Хельги сестринское образование и она будет постоянно рядом.
Как то в селе Пихтинское Иркутской области, где мы провели неделю в общине лютеран, я случайно увидел в одном из домов песенник. На книге стоял штемпель лютеранской кирхи Иркутска. За последней страницей был вклеен листок с текстом и нотами «Хорала Иркутской кирхи», автором которого значился пастор Зибул. Внизу текст был подписан словами «Страшные дни 1919 года». Хорал назывался «Ich dank dir jetzt und alle Zeit…» - «Благодаряю тебе ныне и присно за то, что Ты освобождаешь меня от смерти…» Пастор Гербер был очень взволнован этой находкой. Ведь в этот момент его приезды в Сибирь получили сакральный смысл. Там, в глухой таежной деревне, он словно получил эстафетную палочку от последнего пастора иркутской общины, которая прекратила свое существование 90 лет назад.
Потом он часто цитировал на богослужениях в Иркутске, Барнауле и других местах слова этого хорала, рассказывал о необычной находке в проповедях, Свою книгу о первой поездке в Иркутск, написанную в легкой и увлекательной манере, он озаглавил словами хорала "Ich dank Dir jetzt.. . Весь тираж книги быстро разошелся по друзьям и интересующимся Сибирью, Книга почти стала бестселлером и сейчас на Интернет-аукционах можно найти отдельные прочитанные несколькими людьми экземпляры.
Он научил меня не бояться смерти. Когда в прошлом году я хоронил своего младшего брата, я пережил все эти дни без единой слезы. А для своего крещения, которое на третий год нашей работы я попросил его совершить, выбрал слова псалма «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…»
Василий Яшкинас
